Добрая сказка о настоящей любви и о нормальном половом созревании

Помните свою начальную школу? Как учительница, следуя святым школьным правилам, рассаживала класс? Мальчик с девочкой, девочка с мальчиком... Мальчики возмущались: не хочу сидеть с Ивановой, она дура и бантики ее меня достали! Иванова в долгу не оставалась: а Петров у меня спииисывает, Марь Иванна, и вообще они с Сидоровым в туалете курили, посадите меня с Машей/Олей/Наташей, мы хорошо будем себя вести, правда-правда!

Как бы ни старалась Марь Иванна вложить в детское сознание идею полного равенства людей, ей это не удалось. Девочки и мальчики очень разные. Разные с самого рождения — спорить с этим уже бессмысленно. Они по-разному развиваются, по-разному проходят периоды своего взросления.

В раннем детстве мальчики крупнее девочек, и на несколько месяцев позже начинают ходить и говорить, зачастую пугая своей неторопливостью мам («А вот Леночка у соседки уже про Колобка рассказывае-е-ет... а мой-то...»).

Но главные различия начинают проявлять себя лет с девяти-десяти, когда мальчишки еще совершенные дети, а девочки уже начинают одна за другой вступать в период полового созревания. Организм постепенно приближается к биологической зрелости. Этот процесс происходит не плавно, а делится на несколько периодов. Начинается все с препубертатной фазы, времени активного роста, появления вторичных половых признаков. Это связано с активацией половых желез. Девочка перестает быть ребенком, но еще не становится девушкой: считается, что препубертатный период заканчивается с приходом первых менструаций.

Отношения между Петровым и Ивановой в очередной раз обостряются: Иванова обогнала своего соседа по парте в росте и теперь может запросто дать сдачи за нелестный отзыв о своих бантиках. Петров же будет круглоголовым ушастым малышом лет до тринадцати. Иванова успеет за это время стать старостой класса и окончательно задрать нос. И вообще у Ивановой все лучше получается: она быстрее читает, легче запоминает стихи, а ее тетрадку с сочинениями Марь Иванна показывала недавно всему классу и умилялась — как чистенько, как красивенько, какие буковки ровные. Ну и что, зато Петров быстрее бегает, лучше залезает по канату, и еще ему легче даются задачи по математике и геометрии. А Иванова не в состоянии треугольник или ромб в уме повернуть — она будет топтаться на месте в поиске шаблонного решения. Петров еще не знает, что это все особенности психологии: у него пространственное мышление развито лучше в силу его половой принадлежности. Он просто думает, что Иванова зубрилка, и ему часто хочется треснуть ее портфелем.

Кстати, если он выполнит свое намерение, крику будет столько, что Марь Иванна потащит его к директору. Хотя казалось бы — ну портфель и портфель, чего реветь-то... А Иванова не может не реветь: она девочка, и тактильная чувствительность у нее гораздо выше. И она сильнее переживает, когда Петров со своим портфелем вторгается в ее маленькое личное пространство. У Петрова-то пространство гораздо шире — он по двору носится, а не в уголке с куклами сидит. А еще у Петрова острее слух, чем у Ивановой — поэтому ее вопли ему слушать невыносимо.

Ну ничего, Петрову осталось терпеть не так уж много. Через пару-тройку лет половое созревание начнется и у него. Начнется бурный рост мышц и скелета, и Петров перестанет комплексовать: теперь уже Иванова будет смотреть на него снизу вверх. А еще начнется рост волос на теле и наконец-то появятся усики. Честно говоря, от усиков там пока еще одно название, к тому же растительность на лице стимулирует работу сальных желез (да, прыщи, прыщи...), но брить их Петров не будет ни за какие коврижки! Это доказательство его взросления. Хватит, натерпелся он снисходительных взглядов.

Он наконец-то начинает чувствовать себя взрослым, ему это в новинку, это его безумно радует, но в то же время приносит кучу проблем — как психологических, так и физических. Например, ночные поллюции и эрекция, которой он еще не научился управлять. А тут как назло Маша/Оля/Наташа начали тайком от Марь Иванны красить ресницы, а Иванова наконец-то сняла свои дурацкие бантики и сделала стрижку под Леди Гагу. Петров пялится на нее на уроках, но подойти и заговорить все не решается. Оно и неудивительно: у Петрова начал ломаться голос. В самый ответственный момент можно запросто пустить петуха, позору не оберешься. Петров мучительно тоскует по тому времени, когда Иванову можно было просто треснуть портфелем, чтобы выразить свои чувства.

Но портфель уже давно отправился на свалку. А бурную энергию в период полового созревания надо куда-то девать — и энергия эта не всегда созидательная. Когда на прошлой неделе Петров нечаянно оторвал ручку на двери в класс, Иванова сказала, что он неуправляемый придурок. И вообще он слушает ужасную агрессивную музыку, орет по ночам у нее под окном, хулиганит, ругается и курит со своими дурными дружками. И вообще эту бы энергию да в мирных целях.

Петров, естественно, расстроился. И, конечно же, в тот вечер опять вопил под гитару на весь двор — пусть слышит, зубрила. Петрову мучительно хочется, чтобы на него обратили внимание — неважно, какими способами этого придется добиваться. Возраст такой. А Иванова делает самую большую ошибку, какую только может совершить девушка в этой ситуации, — не замечает Петрова впритык... Она еще по привычке считает его ребенком. Поди-ка разберись в женской психологии.

Мучительное выравнивание, соревнование, притирка друг к другу продолжатся у этой пары еще очень долго. Лет до двадцати как минимум. Как раз до окончания пубертатного периода у Петрова. Потому что у Ивановой он все равно закончится на два года раньше.

...А потом все будет хорошо.

И все начнется сначала: Марь Иванна, я не хочу сидеть с Петровой, она дура и бантики у нее дурацкие!